Виды волонтерской деятельности и кому она подходят

Эта публикация – 1-я часть большого материала о целях, смысле и практических формах социального волонтерства в отношении различных аудиторий. 2-ю часть можно посмотреть тут.

Необходимое введение

За 19 лет работы преподавателем музыки я понял важную вещь. Я пытаюсь донести знания до моих учеников, но часто как бы слышу в ответ: твои знания ничего не стоят, потому что у нас пока нет никакого опыта. Вот ты мне говоришь, как надо, говоришь, как это работает, но я ещё даже не понял, что для меня все это значит, я ещё не загорелся, мне не понятно. И в ответ я говорю: иди, пробуй, приобретай опыт. И потом он приходит, окрылённый: я понял, как играть, я понял, какая должна быть музыка, понял, что хочу донести до публики. Хорошо, говорю. Теперь давай я тебе расскажу, как это цивилизованно делать. Но студент говорит: да какое знание, я же теперь музыкант, у меня же теперь есть опыт, мне больше ничего не надо. И такой человек становится дилетантом, потому что знаний у него нет.

По аналогии с этой историей мы можем говорить о дилетантизме в волонтерстве. Дилетантизм предполагает, что где-то есть профессионализм. А здесь он разве может быть? Волонтеры – это же обычные люди с улицы, которые делают добро по зову сердца.

Так вот, когда мы говорим о дилетантизме волонтёра, волонтёрской организации или координатора волонтерской группы, то мы говорим о том, что человек на самом деле зашёл на профессиональную территорию, в том числе, территорию того или иного учреждения, где проживают или проходят лечение наши подопечные. И на этой профессиональной территории волонтер, как правило, является дилетантом. Это может быть юридическая территория, психологическая, педагогическая, и душепопечительская (пасторская). И волонтер со своим обыденным опытом входит туда и делает вид, что всё будет хорошо.

Каким же образом мы (волонтеры, координаторы, руководители волонтерской организации) можем определить, находимся мы в волонтёрской ситуации или зашли на ту территорию, где нам, как непрофессионалам, находиться не стоит? Для меня таким маркером является то чувство бессилия, которое мы, бывает, чувствуем после посещения. Я имею в виду не усталость, не выгорание, не опустошенность, а именно бессилие. И оно разное.

Если мы берём психотерапевтическое или педагогическое бессилие профессионалов, то речь о том, что я вложил усилия в свою работу, в саму встречу с пациентом или учеником, я надеялся что-то изменить кардинально, но усилия оказались тщетными. И тогда я, как профессионал, испытываю профессиональное бессилие. А человек простой, непрофессиональный, то есть волонтер, он испытывает другое бессилие. Бессилие перед страданием другого человека, близкого или далёкого, и бессилие изменить эту ситуацию. И возможно эта разница в ощущении бессилия может нам помочь определиться, на какой территории мы находимся: мы дилетанты на профессиональной территории, или мы недостаточные профессионалы в своей профессиональной деятельности волонтёров и координаторов.

Координатору группы, например, трудно быть профессионалом, потому что он отвечает за то, за что, по сути, он отвечать не может. Его окружают волонтеры, которые могут сегодня прийти, а завтра нет. И профессионализм координатора состоит в том, чтобы поставить такие цели и найти такие методы их исполнения, которые будут осуществляться именно в этом режиме, когда волонтеры ничем ему не обязаны. Если мы начнём манипулировать нашими волонтёрами, если мы начнём на них давить, если мы начнём как-то их, что называется, «брать в оборот», то мы их очень быстро потеряем. Если мы хотим и ищем тех людей, которые останутся с нами надолго, то мы должны сделать так, чтобы им было комфортно.

В каких учреждениях мы работаем?

В «Даниловцах» есть группы в Детских домах-интернатах для умственно-отсталых детей (ДДИ). В стенах этих учреждений, мы устраиваем творческие занятия с детьми, которые могут сами себя обслуживать, могут учиться. С теми же, кто передвигается на коляске, организовываем прогулки. Также мы ходим в Психоневрологический интернат (ПНИ) к взрослым.

Есть в нашем перечне детские больницы. Они разные: Российская детская клиническая (РДКБ), Детский онкоцентр им. Дмитрия Рогачева, НИИ нейрохирургии им. Бурденко, Морозовская больница, НПЦ психического здоровья детей и подростков им. Г.Е.Сухаревой.

Наши волонтеры также работают с подростками в детском наркологическом диспансере N7, в приюте и в Колонии для несовершеннолетних. Ко всему прочему есть группы помощи бездомным и переписки с заключенными.

 Детские больницы

Какую же мы, волонтерская организация, можем ставить перед собой цель? Хочется напомнить высказывание Сент-Экзюпери: «нет ничего драгоценнее уз, чем те узы, которые соединяют человека с человеком». Конечно, мы приходим к нашим подопечным общаться. И одна из главных целей – это, конечно, встреча, общение и организованный досуг: выезды, концерты, спектакли, праздники, встречи с интересными людьми.

Когда речь идет о пациентах больниц, их можно разделить на несколько категорий: люди, которые попали в больницу в результате несчастного случая; люди с хроническими заболеваниями, которые туда периодически возвращаются; дети с серьёзным генетическим или онкологическим заболеванием; дети с психическими расстройствами. Самое интересное, что волонтерские группы, в общем-то, работают там одинаково. Запуская определенный процесс, учитывая состояние человека в больнице, продумывая его, погружаясь в него, мы универсально запускаем одну и ту же модель, которая оказывается эффективной в работе с детьми и подростками.

Наша цель в больницах – продолжить жить, снять жизнь с паузы. Ведь в больницах вся жизнь чаще всего происходит с восьми утра до двух-трех часов дня. Пациенты сдают какие-то анализы, им делают процедуры, что-то говорят, иногда пугают или вселяют надежду. После этого врачи расходятся по домам, а пациенты остаются ждать следующего дня. В своих страхах, переживаниях, ожиданиях, в своём одиночестве. И они убивают остаток дня, чтобы как можно быстрее наступил следующий и принёс им какую-то новую информацию. То есть, жизнь стоит на паузе.

Наша волонтерская задача, когда мы приходим в больницу – это как раз снять жизнь с этой паузы, дать возможность человеку позаниматься творчеством, понять свои чувства, прожить их. Нам очень важно дать любым чувствам проявиться. Потому что одно из самых неприятных ощущений в больнице – это грусть. Профессионалы-психологи нам говорят, что клиническая депрессия развивается в том случае, если произошел запрет на грусть. Так считают психологи, и я думаю, они правы. И мы, волонтёры, даем разрешение ребенку, да и нам волонтерам, на грусть, гнев, на любые другие эмоции. Знаю по опыту, что радости и благодарности будет от этого больше всего. Создавая такое пространство, мы не рискуем, что мы уйдём в грусть, в тоску, в печаль. Такого в больнице не бывает. Проработав 5 лет в детской онкологии, я гарантирую, что вы в темноту не провалитесь, благодаря радости и жизнелюбию, которые там царят. Мы можем двигаться дальше. И если мы говорим о том, что человек, находясь в больнице, вступает в сложные отношения с жизнью, то мы там для того, чтобы вновь эти отношения с жизнью наладить.

При всей индивидуальности больничной работы мы создаём и храним общую атмосферу, мы её транслируем, мы не даем ей разрушаться, мы накрываем, как бы детей и их родителей нашим своеобразным куполом, и всеми силами удерживаем этот купол, под которым нежелательны ссоры, невозможны оценки друг друга, невозможны мат и ругань, невозможно пренебрежительное и неуважительное отношение друг к другу, невозможны критические замечания к творческой поделке другого человека. Мы этим куполом всех накрываем, и там они у нас некоторым образом оттаивают, а мы, в свою очередь, оттаиваем от их тепла.

В больницах мы, как волонтерская организация, все время, каждые «понедельник» и «среду». В НИИ Нейрохирургии Бурденко 11 лет, в детском онкоцентре 6 лет, в РДКБ 10 лет. А дети там временно. Это значит, что в каком-то смысле атмосферу создаём мы. Ребенок попадает в ту атмосферу, которую мы, вместе с учреждением, для него создали. Врачи-профессионалы создали лечебную атмосферу, а мы создаем – человеческую. И её поддерживаем. Итак, конечная цель: создание климата и пространства для свободного творчества и общения.

 ДДИ и ПНИ

Если мы говорим про ДДИ, то наша цель: обучение и адаптация. Это как раз психологическая, педагогическая и коррекционная цель, которую ставят перед собой специалисты в этих учреждениях. И может появиться ощущение, что нас затягивает на профессиональную территорию. Но это не совсем так. Что входит в адаптацию: коммуникация, самообслуживание и ремесло. При чём здесь волонтёры? Любое доступное творчество, которые мы можем делать в ДДИ: музыка, кулинария, мастер-класс, театр, – все это служит цели. Какая же наша задача? Расширить зону ребенка в области «мне нравится». Чтобы у него появилось как можно больше того, что ему нравится. И что ещё очень важно для этих детей: возможность самим делать подарки, возможность самим активно идти в окружающий мир, может быть, даже не входя в него. В каком-то смысле потому, что большинство из этих детей со временем переедут в ПНИ и окажутся изолированными во многом. Но тем не менее, мы можем говорить о том, что дети идут в мир, делая нам подарки, служа нам.

Когда мы говорим о ДДИ, мы, конечно, говорим об индивидуальном результате каждого ребёнка, и о том, что какая-то общая норма для нас с вами отсутствует. Мы, волонтеры, просто видим каждого ребёнка и общаемся с ним. Если же мы говорим о цели и ситуации с теми детьми, что остались без попечения родителей, то у нас цель: занятия на обретение практических навыков, решение бытовых задач, решение нравственных задач.

Подопечные ДДИ и ПНИ живут дома. Интернаты, как бы они не были устроены и не были организованы – это настоящий дом для тысяч и тысяч людей. И об этом очень важно помнить. Да, там есть люди разные, там далеко не все помрачены в рассудке, но для меня очень дорого, что мы приходим к людям в их Дом. Они там живут, как могут. И всё что происходит, происходит в доме. Вот слово «интернат» меня коробит, и я надеюсь, что найдется какое-то другое слово после реформы всех этих учреждений.

 Работа с подростками

Если мы говорим о подростках, будь то приюты, детский наркологический диспансер или колония, то наша цель – обучение и адаптация: навыки коммуникации, навыки самообслуживания, навыки ремесленные. Они нам чрезвычайно нужны. Тем более, что ребята в указанных учреждениях научились коммуницировать определённым, часто не самым позитивным способом. И мы должны помочь им, привнести в их жизнь какой-то новый опыт, когда они могут взаимодействовать друг с другом немного иначе.

В работе с трудными подростками, и тем более с подростками из детских домов, ожидается конкретный результат. Ожидается не от нас, слава Богу, а от воспитателей, психологов, педагогов. Человек должен уметь жить самостоятельно и ответственно, вплоть до таких вещей, как уметь заплатить за квартиру. Он должен понимать, что всю получку в один день тратить не следует. Он должен как-то ориентироваться, так как он получает собственную квартиру и выходит в жизнь. Статистика у нас по дальнейшей бездомности и криминализации катастрофическая, и мы это понимаем. Поэтому волонтеры, безусловно, должны внести какой-то вклад, но волонтёрский. Каким-то образом мы на это работаем.

В каком-то смысле эта ситуация требует от нас очень большого смирения, ведь приходя к подросткам, мы сталкиваемся или с полнейшей апатией с их стороны (нежелание что-либо делать), или проверкой нас на прочность. Поэтому подросткам мы помогаем адаптироваться к жизни в той мере, в которой для нас это возможно. Когда-то, очень давно, у нас была встреча с «Клубом волонтеров».  И тот человек, который создавал и развивал его, Илья Екушевский, спросил: а что вы думаете, какие мастер-классы нужны детям в детдоме? Было много ответов, а он сказал: вы наверное не знаете, что детям в детских домах (особенно в тех, что в регионах) по утрам в столовую приносят тёплый алюминиевый чайник со сладкой жидкостью. И это чай. Дети не знают, что чай состоит из кипятка, заварки, и сахара; что сахар можно класть и не класть; и что только совмещение воды, заварки, и сахара даёт этот напиток. Мало того, вода ещё должна закипеть. Оказывается, что для таких детей невероятно полезным и важным может оказаться самый простой бытовой опыт, о котором мы даже не задумываемся, простой мастер-класс про чай, например. Это и есть наша волонтёрская территория, потому что таким детям в детском доме порой могут рассказать, как правильно заполнить квитанцию на квартплату, но не расскажут, как заваривать чай или как приготовить салат «Оливье».

 О прогрессе

Конечно, когда мы выбираем наши формы и методы работы с группой, мы можем говорить ещё и о прогрессе. И прогресс – это очень трудная тема для наших волонтёров. Они приходят на наши учебные встречи, на тренинги, на консультации, иногда просто общаться и говорят: «Какой возможен в нашем деле прогресс? Мы не видим плодов. Что есть плод, как нам его найти?»

И, конечно, всё зависит от того, что такое прогресс для каждого из нас. Может быть наш личный прогресс, то есть мы должны понять, что это для нас самих. У нас есть две вещи: те обстоятельства и ограничения, которые есть у нас, и те обстоятельства, и ограничения, которые есть у нашего подопечного.

Поясню на примере из моей практики. Помимо преподавания музыки в колледже я провожу терапевтические занятия с особыми детьми. Приходит заниматься ребёнок с аутизмом, у него аутизация вторична, есть ещё сильная умственная отсталость. И мы с ним начинаем играть. И я вдруг чувствую, как у нас хорошо пошло, чувствую, что мы на равных. Но в какой-то момент у ребенка глаза покрываются пеленой, и он куда-то пропадает. И я начинаю дико злиться. В этот момент я ненавижу его умственную отсталость, почему она сейчас проявилась? Мы так хорошо играли. Почему сейчас пришло напоминание, что он другой? Я не хочу этого видеть. Но тут приходит мысль: постой, ты забыл про ограничение. Да, ты любишь этого человека, ты хочешь с ним идти вперёд. Но помни, пожалуйста, есть ограничения, и они объективные. Вот это его ситуация, это его возможности, его ресурсы, а это твои. Давай честно. Это очень трудно принять. Но если мы эту честность не найдём, мы развалимся, и сами долго не прослужим нашим ближним. И дело, которое мы делаем, мы тоже можем развалить. Поэтому надо понимать свои границы.

Волонтеры и подопечные: что в наших силах?

Я постарался свести все сказанное выше в таблицу

2-ю часть часть этого материала можно посмотреть тут.

Материал подготовлен редакцией Школы социального волонтерства на основе семинара координатора по сопровождению волонтеров Добровольческого движения «Даниловцы» Андрея Мещеринова.