Добровольцы России В результате боевых действий на Украине миллионы людей остались без крова и были вынуждены покинуть родину. Многие украинцы предпочли перебраться в Россию, хотя не имеют здесь ни родственников, ни друзей. Те, кто не уехал, выживают в тяжелейших условиях, зачастую без элементарных благ цивилизации. Власти оказывают поддержку переселенцам, но их усилий пока недостаточно для преодоления столь масштабного гуманитарного кризиса, поэтому на помощь беженцам и тем, кто до сих пор живет под обстрелами, приходят волонтеры. Добровольцы закупают медикаменты и продукты, помогают беженцам обустроиться, а самые отчаянные выезжают в зону боевых действий. Корреспондент «Ленты. ру» побывал в Таганроге, куда стекается поток переселенцев со всей юго-восточной Украины, и поговорил с волонтерами о том, что им довелось увидеть и услышать за последние несколько месяцев.
В четырёх больницах Донецкой Народной Республики сейчас трудятся врачи и медсёстры, которые приехали сюда добровольцами. Об этом RT рассказал врио директора Республиканского травматологического центра ДНР Андрей Боряк. В самом медучреждении с середины апреля работают пять врачей-волонтёров из России и Абхазии. Почему медики приехали в Донбасс, как лечат пострадавших военных и гражданских и чему они смогли научиться за время работы в ДНР — в материале RT.
Две недели назад врач — анестезиолог-реаниматолог Илья Денисов и двое его коллег приехали в ДНР из Москвы, чтобы на добровольных началах помогать здесь пострадавшим. С собой российские врачи привезли лекарства, в том числе антибиотики, и материалы, которые быстро расходуются при оказании экстренной помощи: интубационные трубки для искусственной вентиляции лёгких, катетеры, расходники для аппаратов ИВЛ, перевязочный и шовный материалы.
«Когда мы решили ехать в Донецк, то стали звонить знакомым врачам, предлагать собрать средства на лекарства для пострадавших в ДНР. В итоге только расходных материалов привезли около 200 кг — ни один медработник, к кому мы обратились, не остался в стороне», — рассказывает RT Денисов.
В Новосибирской, Курганской, Саратовской и Ульяновской областях формируются новые добровольческие батальоны для участия в войне в Украине. Новобранцам в таких подразделениях предлагают единовременные выплаты до 300 тысяч рублей. В то же время, как сообщает Институт изучения войны (ISW), в российских регионах начали отсрочивать выплаты добровольцам.
Так, в Башкортостане единоразовая выплата в 200 тысяч рублей за запись в добровольцы будет заморожена в течение 90 дней , сообщили в администрации главы региона. Суточные выплаты в размере 2 тысяч рублей будут выплачиваться раз в месяц. Участники двух подразделений из Саратовской области также смогут получить выплату в 150 тысяч рублей, но только через три месяца после подписания контракта, заявили местные власти.
По мнению экспертов ISW, изменение условий выплат может быть связано с тем, что власти опасаются, что добровольцы могут отказаться от отправки в Украину после получения денег. Кроме того, регионам, может не хватать средств, чтобы заплатить новобранцам сразу.
В конце прошлой недели более 40 добровольцев из чувашского именного батальона “Атал”, который участвует в военных действиях в Украине, пожаловались главе республике на невыплату обещанных им денег за подписание контракта и суточных.
В соответствии с указом, подписанным главой Чувашии Олегом Николаевым 11 июля, 50 тысяч рублей были обещаны сразу после заключения контракта, остальная сумма – через три месяца службы.
В обращении бойцы утверждают, что они не получают ни единовременной выплаты, ни суточных, которые должны были составлять две тысячи рублей в день.
- Добровольческие батальоны (а на деле подразделения контрактников) в российских регионах начали формировать еще весной 2022 года; с тех пор свои отряды появились в Москве, Чечне, Татарстане, Башкирии, Пермском крае, Кировской и Нижегородской областях. Добровольцы заключают контракт с Минобороны, и им или их семьям обещаны пособия в случае их ранения (гибели).
- Набор в добровольцы превратился в один из вариантов “скрытой мобилизации”. Его проводят не только военкоматы, но и частные военные компании, например “ЧВК Вагнера”.
- В начале июля “Важные истории” сообщили, что “ЧВК Вагнера” начала вербовать осужденных в петербургских колониях. За полгода службы заключённым, как утверждается, обещали амнистию и зарплату в 200 тысяч рублей. В случае их гибели, семьям полагаются компенсации в 5 миллионов рублей.
Больше о событиях – в видеосюжетах Радио Свобода:
В общей сложности о своем намерении приехать в республику уже заявили более полутора тысяч медиков и сотни добровольцев без медицинского образования.
С каждым новым днем спецоперации специалисты республиканского травматологического центра в Донецке получают новые головоломки. Буквально ни на минуту не прекращается поток экстренных и плановых госпитализаций. Российские врачи пришли на помощь свои коллегам. В Донбасс на добровольной основе отправились 14 медиков. По словам травматолога Бориса Сыченикова, его не остановили даже взволнованные родственники.
«Они все прикованы к экранам телевизоров, смотрят новости, видят, что здесь происходит, безусловно, да, некоторые переживания они испытывают за нас, но мы врачи, мы люди мира и наша задача такова, что мы должны оказывать своевременную помощь всем людям», – рассказывает Сычеников.
Работа кипит не только в республиканском центре. Хирурги, реаниматологи и травматологи-ортопеды трудятся с перерывами лишь на сон уже на протяжении двух недель. Они даже не стали искать себе жилье, специалисты живут прямо в больнице.
«Они здесь живут, в больнице, они, невзирая на усталость, по несколько дней и ночей подряд участвуют в оказании помощи. Люди, я хочу сказать, в хорошем смысле одержимые работой, которые работают сверхурочно, не зная усталости, и при этом еще выполняют, еще раз говорю, высокотехнологические операции», – утверждает врио директора республиканского травматологического центра Андрей Боряк.
Однако на помощь спешат не только врачи. Люди, которые далеки от медицины также пополняют ряды волонтеров. Так, Мария Рыбакова ушла из салона красоты. Дома ее ждут трое детей, а отец девушки даже не в курсе, что дочь отправилась на территорию Донбасса.
«Когда мне говорили: “Маша, ну что ты будешь там делать?” Я говорю: “Утки выносить!”. Если надо будет, если нужна будет помощь утку вынести, я вынесу. И я понимаю, что кроме уток тут еще очень много проблем и помощи. И я думаю, что со всеми российскими гражданами, которых много, а их очень много, кто хочет помочь. Как говорят, вместе мы сила!», – считает Рыбакова.
Мария приехала не с пустыми руками. Она привезла титановые ортопедические импланты по просьбе врачей. Благодаря неравнодушным гражданам РФ сбор средств и закупку удалось осуществить за несколько часов. И это шанс на полноценную жизнь для многих пострадавших.
«Идут минно-взрывные, то есть они кидают под ноги эти мины, людям отрывает руки, ноги, масса ампутаций в областной. Но есть варианты, когда мы будем бороться до последнего за сохранение конечности. Ваша помощь для нас будет бесценна, если у нас будет металл, горы свернем!», – отметил заведующий травматологическим отделением Городской Клинической Больницы №9 в Новоазовске Роман Бондаренко.
Волонтеры возвращаться домой в ближайшее время не планируют. Они для поездки на рабочих местах оформили отпуск. В общей сложности о своем намерении приехать в республику уже заявили более полутора тысяч медиков и сотни добровольцев без медицинского образования.
Материал подготовили Елизавета Потейчук и Николай Баранов.
Согласно поисковым запросам в России увеличилось число желающих пойти добровольцами в армию РФ для защиты жителей Донбасса. Для этого они могут заключить контракт с народной милицией ДНР, ЛНР, частной военной компанией или пойти на контрактную службу в армию России. Об этом URA. RU рассказал член президиума общероссийской общественной организации «Офицеры России», военный пенсионер, ветеран вооруженных сил РФ Юрий Чмутин.
«Идешь в военкомат с паспортом и военным билетом. В Луганске и Донецке есть народная милиция, с ними любой гражданин может заключить контракт. По крайней мере, это действовало с 2014 года. Есть частные военные компании. Это законно. Необходимо сразу узнать о социальных гарантиях. Если человек считает, что его место на полях сражения, он готов постоять за русский мир, никто не имеет права его ограничивать. За подробной информацией о своих возможностях можно обратиться в военкомат. Была бы возможность, я бы тоже пошел, но здоровье уже не позволяет. Мне уже 64 года, но консультантом могу быть», — сказал Юрий Чмутин.
Ветеран ВС РФ считает, что должны быть и добровольческие формирования, но их статус должен быть узаконен. «Военкоматы должны работать в новом режиме. Должно быть ясно, на каком основании граждане будут считаться добровольцами и какие у них будут социальные гарантии. А иначе нам сразу скажут: вы создаете добровольческие отряды, а почему повстанческая армия не является такой же освободительской, как ваша? Все должно быть в рамках закона», — отметил военный пенсионер.
В приоритете на прием в добровольцы должны быть жители приграничных территорий и люди, чью родственники живут на Украине. По его словам, необходимо проверять, вдруг таким образом человек пытается избежать уголовной, административной ответственности.
Бывший офицер спецназа, участник конфликта в Афганистане, полковник в отставке Анатолий Матвийчук отметил, что не все контрактники смогут отправиться в Донбасс. «У нас нет добровольцев. Можно поступить на контрактную службу. Очереди в военкоматы не заканчиваются. Если отслужил в армии, нужно написать рапорт, но не 100%, что отправят в Донбасс. Сначала нужно пройти подготовку. А молодым людям, которым по 18 лет, бесполезно пытаться. Они могут только пойти в армию, отслужить полгода и изъявить желание остаться на контрактной службе», — объяснил собеседник URA.
Матвийчук подчеркнул, что жителям Донбасса можно помочь не только с оружием в руках, а поехать туда волонтером. «Они могут работать в совершенно разных направлениях. Это медицина, доставка продовольствия, стройбригады, люди нужны даже по культурной и образовательной линии. Контрактников обеспечивают всем необходимым, включая одежду и продовольствие. Волонтеру же стоит взять удобную одежду, обувь, противомоскитные средства и для обеззараживания воды», — добавил полковник в отставке.
Президент России Владимир Путин 24 февраля объявил о начале спецоперации на Украине. Он уточнил, что в планах РФ нет оккупации территории этой страны. В официальных источниках подчеркивают, что всеобщая мобилизация в стране не нужна.
Если вы хотите сообщить новость, напишите нам
Сеть полнится слухами о том, что российские добровольцы начали массово прибывать на Донбасс. Мы проверили эту информацию и пообщались с Эльдаром Хасановым, добровольцем первой волны, начальником штаба Славянской бригады и Министерства обороны Донецкой республики в 2014-м году.
Тысячи добровольцев из России на Донбасс, сделала я вывод из разговоров с не понаслышке знающими тему людьми, уже не поедут. Хотя сейчас Запад и пытается убедить всех в обратном. Но времена изменились. Кто же в этом виноват?
Десятки моих знакомых добровольцев, которые в 2014-2015 годах отдали всех себя за эту землю, на сей раз сидят по домам. Да, там находятся какие-то отдельные люди, в основном те, у кого на территории ЛДНР живут родственники, но и только.
«Говорят о каких-то учениях бывших запасников-добровольцев, о том, что где-то в Ростове ребята собираются – но массового такого исхода точно нет, – честно признался мне один из тех, кто воевал за Русский мир когда-то. – Понимаешь, мы устали, мы чувствуем себя обманутыми и опустошенными. Потому что семь лет с нами вели себя так, будто мы сами во всем виноваты. И нас туда никто не звал.
– Нет. Я и сам не собираюсь ехать, и своих сторонников к этому призывать не буду, – высказал свою точку зрения Эльдар Хасанов, доброволец первой волны, начальник штаба Славянской бригады и Министерства обороны Донецкой республики в 2014-м году. – У меня такое мнение, если даже война и начнётся, то у нас очень плохие перспективы с точки зрения того, что народ уже ни во что не верит.
Я не пацифист и считаю, что украинцев надо было прогибать ещё тогда, в 2014 году, по полной программе, но в то же время я понимаю, как нездорово может пойти война сейчас. Украинцам семь лет дали на то, чтобы укрепиться, чтобы поднять свою армию, чтобы Запад по полной программе вписался в этот проект. Так какого чуда мы ждём сейчас от тех, кто уже раз туда съездил?
– Как вы думаете, в сложившейся обстановке возможно их признание Россией?
– Думаю, сейчас оно практически уже ничего не даст, кроме ещё большей истерии. Украину на Западе все равно не снимут с повестки дня. Если вдруг мы их признаем, санкции никуда не денутся. Такой вот цугцванг. Любой последующий шаг только ухудшает ситуацию.
Второй момент, очень неприятный для нас, что украинская армия образца 2014-2015 годов – это одна армия, а сегодня – совершенно другая. ВСУ многому научились. Им ещё и достаточно неплохие вооружения поставляют с той стороны. У наших уважаемых партнеров очень большое желание на украинском театре боевых действий нанести такое же поражение, как это было в Карабахе. Современные вооружения, которые турки поставили Азербайджану, они сейчас дают и Украине. И как можно справляться с этим всем, когда нужно противопоставлять в большем масштабе и средства радиоэлектронной борьбы, и суперсовременные ПВО, я себе не представляю.
– Тогда что в перспективе?
– Главный выгодополучатель этой войны – коллективный Запад. Велика вероятность, что это может окончательно взорвать ситуацию. Но если война начнётся, то, безусловно, России придется вмешаться, я думаю, чтобы остановить любой ценой попытку Украины разгромить ЛДНР. Хотя, я понимаю, тому же коллективному Западу очень выгодно и удобно попытаться расправиться с нами именно на этом театре военных действий».
Существует ли приемлемый выход из этого тупика? У Габриэля Гарсиа Маркеса есть роман «Хроника объявленной смерти». Эта книга о кровопролитии, которого хотели избежать абсолютно все. Человека обрекли на смерть, все, даже его будущие убийцы, хотят остановить то, что должно произойти, но – ничего не могут. Слишком фатально закручены события и неумолима судьба, как пуля из пистолета Гаврилы Принципа, выпущенная в эрцгерцога Фердинанда в Сараеве.
Ситуация в 1914-м году, послужившая формальным поводом для начала Первой Мировой Войны, и сейчас, в 2022-м, схожа с тем, что на коллективном Западе, хотят и ждут войны. Им плевать на то, что происходит в реальности, ведь это не им жить под обстрелами.
А обычные люди — маленькие, и не могут изменить неизбежное.
В Донецке люди живут пока обычной жизнью. А что ещё остаётся? Они так уже почти восемь лет живут. Мой телефонный разговор со знакомыми прерывается ещё одним звонком: в Коминтерново серьезно обстреляли чей-то дом. Из минометного орудия, хотя недавно палили только из стрелковых, которых никто уже не боится.
«Как мы отсюда видим, если украинцы начнут, то не раньше ночи с 20-е на 21-е февраля, – считает глава координационно-правового центра «Война и мир» Андрей Седлов, находящийся сейчас в Донецке. – Над Украиной официально рекомендуют закрыть воздушное пространство с понедельника 14 февраля, сделать это могут к 15 февраля, поэтому к 16 февраля все работники американских и английских миссий должны были покинуть территорию Украины. Конец эвакуации обозначен на вечер 15-го. Ну и ещё пару дней для подготовки».
По субботам в ОБСЕ в Донецке обычно происходит ротация. На минувшей неделе все изменилось: англичане, американцы и, по непроверенным данным, датчане, уехали не в субботу, а в воскресенье. Часть миссии вернулась обратно, но кто конкретно и из каких государств, пока неизвестно.
По непроверенным данным, в районе Коминтерново и Новоазовска боевики стали применять запрещённые вещества. Скорее всего, это какое-то химоружие.
«Жители жалуются на то, что разъедаются и краснеют глаза. Просят купить и привезти им лекарства от сильного воспаления конъюнктивы. И у ряда бойцов в корпусах такие же симптомы. Предположительно, что это могут быть хлоросодержащие препараты. Но прямых доказательств этого пока нет», – рассказывают по телефону сами жители.
Не исключено, что на территории работают и диверсионные группы. Идут массовые звонки по минированию школ, административных зданий, бизнес-центров. Неделю назад в исполкоме Киевского района на третьей этаже в пожарном щите было обнаружено настоящее взрывное устройство, начинённое строительными саморезами.
«Он реально был. И, насколько я понимаю, не просто так. Военные умеют анализировать, – считает Андрей Седлов. – Буквально на днях проходила новость, что украинцы привезли на линию фронта установки «горынычей» – это машины разминирования. Путём взрыва они, видимо, расчищали себе проход через минное поле для будущего наступления».
К сожалению, те, кто воевал на Донбассе в 2014-2015 году, иллюзий не питают. Полчаса работы артиллерии, и Донецк будет занят в течение получаса. Без многочисленных жертв не обойтись. Плотная городская застройка, посёлки, плавно перетекающие один в другой.
«Мы заметили, что город резко опустел. Последний год Донецк насыщался жизнью, новых машин было много, и вдруг днём в воскресенье дороги пусты. Что говорит о том, что люди на всякий случай уезжают.
Количество жертв в случае начала боевых действий и уличных боев, так как просто так мы не сдадимся, может быть неописуемым, – говорят дончане. – Да, позиции народных корпусов снесут, но какой ценой и сколькими трупами? Зеленский, в отличие от Байдена, должен понимать, что все это будет на его совести, что это не Россия начала войну».
«Была стрельба и бесконечный ужас»
Олег Подгорный, координатор волонтеров на пограничном КПП Весело-Вознесенка:
Как только беженцев видишь, сразу все понятно: люди голодные, в недоумении, в состоянии шока и стресса. Тем более сама процедура прохождения границы для жителей Мариуполя связана с многочасовыми проверками и томлением на пункте пропуска.
Очень часто беженцы волнуются, что их возьмут в рабство, что они будут работать два года за эти десять тысяч, которые пообещало российское правительство
Они проходят паспортный контроль, досмотр багажа, с отдельными людьми представители спецслужб общаются и задают им какие-то вопросы. Эта процедура может занимать от трех часов и более. И 12, и 14 часов некоторые люди проводили, по которым возникали вопросы. То есть волонтеры, которые встречают этих людей, могут не только их напоить и накормить, но и прояснить ситуацию с тем, что их ждет здесь.
Даниил Махницкий, руководитель гуманитарного проекта движения «Общество. Будущее»:
Надо понимать, что беженцам пришлось оставить свой дом, у кого-то он был разрушен, кто-то понимает, что он будет разрушен, кто-то потерял родных и друзей. Все эти люди глубоко травмированы. Но многие не теряют бодрости духа, они верят, что их жизнь наладится — и, возможно, даже в России. Они пытаются найти варианты трудоустройства, прикрепиться к детским садам и школам, чтобы уже как-то остаться на той земле, куда их, откровенно говоря, перераспределил случай.
Пограничный КПП Весело-Вознесенка
По моим ощущениям, примерно процентов 60 останутся в России, но для этого нужны нормальные интеграционные программы, которых сейчас довольно мало. Пока только Хабаровский и Приморский края запустили нормальные интеграционные программы — с подъемными, с выделением земли, с льготной ипотекой, то есть организовали все по-людски.
Дмитрий Бастраков, основатель гуманитарного проекта «Тыл»:
Самое сложное в работе в Донбассе — это нехватка информации. Как проехать, куда проехать. Еще очень часто встает проблема выбора — это, наверное, самое сложное: осознать, что ты не можешь помочь всем. Сейчас, например, в Мариуполе есть очаги, где все плохо, а раньше в таком состоянии был весь город. И в такой ситуации ты не знаешь, кому важнее помощь оказать.
Заезжаешь в город — и сразу на въезде уже сотни, тысячи людей, которые остро нуждаются, а ты проезжаешь дальше и думаешь, почему же ты не остановился, а поехал в какую-нибудь Новоселовку. И себе объясняешь, что до Новоселовки помощь еще не доехала, там особенно тяжелая обстановка
Для обеспечения безопасности у нас есть бронежилеты, каски, рации, чтобы мы были на контакте, так как в зоне боевых действий нет мобильной связи. Также мы недавно приобрели бронированный инкассаторский автомобиль, в нем мы тоже чувствуем себя спокойнее. Если это непосредственно прилегающая к боям зона, мы находим военное сопровождение, чтобы с нами были один-два солдата, которые бы знали оперативную обстановку, и если вдруг что-то изменилось, мы бы могли быстренько эвакуироваться, потому что мы не бойцы.
Раздача хлеба в пункте гуманитарной помощи в Мариуполе
Люди в Мариуполе еще две недели назад сидели в подвалах и боялись выходить. У них не было интернета, связи, у них были только слухи от военных. До них не доходит информация, они не в курсе, что все плюс-минус закончилось. И это очень важно иметь в виду, когда с ними работаешь. Поэтому, например, мы развозили новоазовские газеты. Клали их в продуктовые наборы, чтобы у людей была хоть какая-то информация о том, что происходит. В целом Мариуполь — это огромный город, в котором нет однородного контингента.
Но сейчас жители Мариуполя улыбаются, потому что наконец-то этот ад закончился, наконец-то возвращается мир. Они спокойно гуляют, не боясь, что по ним прилетит снаряд, несмотря на то, что живут они все еще в тяжелейших условиях
Условия жизни в Мариуполе — почти первобытные. Хотя уже есть электричество местами, уже началась торговля. Там налаживается жизнь, работает все больше больниц, рынок заработал. Казалось бы, что такого в том, что работает рынок? Но надо понимать, что два месяца там не было ничего: просто были подвалы и гуманитарка от таких, как мы. Была стрельба и бесконечный ужас.
Тимур Венков, волонтер, основатель гуманитарного проекта «Тыл»:
Одно из самых первых ярких впечатлений у меня было не о Мариуполе, а о Волновахе, которая пострадала не меньше. Я сам вырос в похожем небольшом городке. И для меня увидеть город, похожий на мой родной, настолько разрушенным — это было совершенно ужасно! По кадрам, которые видел до этого, я не представлял, что характер разрушений именно такой: город практически потерял человеческий облик, он будто на тысячу лет остался без людей.
Во время поездки в Мариуполь в мае, когда город уже начал восстанавливаться, меня поразило, насколько быстро он возвращается к мирной жизни. И это еще эффектнее выглядело на фоне весны. Так же, как природа расцветала и зеленела, — так и город расцветал. На улицах начали появляться люди. Я видел военных, которые не стреляли, не перебегали от позиции к позиции, а спокойно стояли на посту. Я видел людей, которые уже начали принимать спокойную жизнь вне военных действий.
Главное впечатление от последних трех месяцев — это стоическое принятие несправедливости жизни, которое в условиях боевых действий ощущается особенно остро. Особенно когда занимаешься гуманитарной помощью и видишь рядом и обездоленных, и сытых.
В ста километрах друг от друга живут люди, которым хватает воды и еды, они мирно строят планы, и люди, которые не уверены, что доживут до вечера. И с этим можно смириться, только приняв, что жизнь все-таки неисправимо несправедлива
Что заставило волонтеров помогать беженцам
Семен Попов, волонтер:
Заняться волонтерством меня сподвигло желание как-то помочь действием, а не просто сидеть и размышлять на актуальные темы. Хотелось быть причастным. Я рад, что съездил, потому что я почувствовал себя таким живым, что ли. На этом фоне какие-то твои житейские сложности уже не кажутся такими уж большими и важными. У меня будет свободное время летом, и я думаю, что поеду еще раз. Пока помощь там требуется, насколько я вижу, и люди там действительно сейчас нужны.
Я приступил к этой работе по зову сердца, и на мой зов откликнулись другие люди. Откликнулись люди, которые готовы приехать волонтерствовать, участвовать финансово, перевозить все необходимое для помощи беженцам.
С самого начала, с 24 февраля, как только началась специальная военная операция, сразу было понятно, что надо что-то делать, в стороне оставаться невозможно. Я неделю примерно размышлял, в какой форме я буду участвовать. Понятно было, что отсидеться не получится. Это моя личная история с 2014 года.
Михаил Попов, волонтер:
Начать помогать беженцам меня заставила, наверное, совесть. Смелости, чтобы пойти контрактником и взять в руки автомат, у меня пока не хватает, но я могу помочь тем людям, которые в этом реально нуждаются.
Для меня самая важная внутренняя мотивация делать мою работу — это ответ на вопрос «где ты был во время этого конфликта, что ты делал, кому ты помогал?». Учитывая свои политические взгляды и родственные отношения — а у меня куча родственников на Украине, ну буквально все мои родственники с Украины, — я нашел единственно верным ответ «занимался гуманитарной помощью». У меня была возможность запустить гуманитарный проект — я и запустил. Кто, если не я?
«Не плачь, сыночек»
Здесь лечат и украинских военнопленных. Врач-хирург и бывший депутат парламента Абхазии Алхас Джинджолия рассказывает, что его поразило то, как местные работники относятся ко всем без исключения пациентам.
«В первый день моей работы здесь в больницу привезли молодого украинского пацана — военнопленного. Вы бы видели, как медсёстры ухаживали за ним: гладили по голове со словами «Не плачь, сыночек». На фоне того ужаса, который происходит здесь долгие годы, люди не потеряли человеческое лицо. Озлобленности у местных врачей и медсестёр нет, а это о многом говорит», — рассказывает Джинджолия.
Вместе с ним из Абхазии добровольцем приехал и его коллега — врач-травматолог, экс-министр здравоохранения республики Андзор Гоов. У него уже есть опыт работы в зоне военного конфликта. В 1992 году, в первые дни грузино-абхазской войны, Гоов приехал в Абхазию с Северного Кавказа, чтобы работать хирургом в военном госпитале.
«Мы решили помочь народу, который мы признали (25 февраля Абхазия признала независимость ДНР и ЛНР. — RT) и которому сегодня трудно. Мы приехали 16 апреля и останемся на столько, на сколько нужно будет», — говорит Гоов.
С ним соглашается Джинджолия. По его словам, из Абхазии в ДНР готовы приехать и другие добровольцы. «Там все очень переживают из-за ситуации в Донбассе. Мы прекрасно понимаем, что здесь сражаются не только за Донбасс, но и, в частности, за абхазскую независимость. Это всё одна война», — говорит врач.
Что касается помощи врачей-добровольцев, он уверен, что она нужна будет в ДНР ещё долгое время.
«Любые военные действия имеют серьёзные последствия. В Донбассе сохраняются огромные площади минирования, где наверняка есть неразорвавшиеся снаряды. К сожалению, так происходит всегда: эти снаряды потом находят крестьяне, дети и прохожие и страдают от случайных взрывов», — говорит Джинджолия.
Кандидатов в волонтеры в Донбассе проверят на стрессоустойчивость и коммуникабельность
Опубликован проект порядка отбора и подготовки добровольцев Росмолодежью
Первый замруководителя администрации президента Сергей Кириенко (на дальнем плане) рассказал в Донецке, как волонтеры помогут местным властям восстановить регион (на фото справа – глава ДНР Денис Пушилин) / Пресс-служба главы ДНР Д. Пушилина / РИА Новости
Порядок отбора и подготовки волонтеров, которые хотели бы поехать восстанавливать ДНР и ЛНР, разработали в Росмолодежи и Ассоциации волонтерских центров. Проект документа опубликован для общественного обсуждения 5 мая, после того как 30 апреля президент Владимир Путин подписал указ о поддержке волонтерской деятельности на территориях ДНР и ЛНР.
Согласно проекту документа Росмолодежи, отбор и подготовку волонтеров разделят на три этапа: заявочный, отборочный и подготовительный. В общей сложности их прохождение должно занять до 40 дней. В ДНР и ЛНР смогут поехать волонтеры в возрасте от 18 лет, имеющие российское гражданство и обладающие специальными знаниями, а также «более чем двухлетним опытом» проведения гуманитарных миссий.
Если первоначальная заявка кандидата в волонтеры (на сайте «Добро. ру» или «Мы вместе», которые использовались во время пандемии) будет одобрена, он будет приглашен на тестирование для «выявления мотивации и определения уровня компетенций». Тестирование будут проводить специалисты ассоциации. Ее возглавляет председатель думского комитета по делам молодежи Артем Метелев («Единая Россия»).
Ассоциация оценит уровень ответственности потенциальных волонтеров, стрессоустойчивость и коммуникабельность, способность работать в команде. Также кандидаты пройдут учебный онлайн-курс по организации добровольческой деятельности, следует из проекта документа Росмолодежи. После этого добровольца ждет индивидуальное собеседование на ту же тему. В итоге квалификацию волонтера и пригодность его к работе в ДНР и ЛНР будет оценивать специальная рабочая группа, в которую войдут представители Росмолодежи, ФСБ и Минобороны.
Волонтеры, по кандидатурам которых рабочая группа приняла положительное решение, перед отправкой в Донбасс пройдут обучение навыкам оказания первой медицинской помощи, навигации, радиосвязи, вопросов безопасности, поведения и работы в экстремальных ситуациях. Также они ознакомятся с объектом, где будут работать, и программой конкретной миссии. Далее волонтер будет проходить обучение уже на месте работы, где познакомится с объектом, изучит рабочие зоны, технику безопасности, встретится «с благополучателями», т. жителями ДНР и ЛНР.
5 мая в Донецке был открыт первый штаб проекта «Мы вместе» для помощи региону. В его открытии принял участие первый заместитель руководителя администрации президента Сергей Кириенко, который, как писали ранее «Ведомости», теперь курирует в том числе вопросы содействия восстановлению ДНР и ЛНР. Волонтеры, сказал он, «займутся первостепенными гуманитарными вопросами, восстановлением объектов инфраструктуры, помощью наиболее социально уязвимым группам граждан».
Волонтеры, согласно разработанному Росмолодежью проекту документа, будут организовывать горячие линии, сбор и выдачу гуманитарной помощи на территории ДНР и ЛНР, проводить поисковые операции, оказывать психологическую и юридическую помощь местным жителям и заниматься «реставрацией архитектуры городов». В поселке Счастье в ЛНР волонтеры будут восстанавливать детский сад, приводил ранее пример представитель ведомства.
Представитель Росмолодежи ранее говорил «Ведомостям», что в пунктах временного размещения беженцев работают более 70 000 добровольцев, «значительная часть из них изъявляет желание развернуть соответствующую помощь на территории ЛДНР». Сколько заявок от кандидатов в волонтеры поступило к 5 мая, представитель ведомства вчера не ответил. Метелев сообщил «Ведомостям», что «многие готовы ехать в ЛДНР». «Мы знаем, что там нужны добровольцы-медики для работы в больницах, психологи, специалисты в сфере строительства», – сказал он.
Доцент Финансового университета Александр Немцев предположил, что пока детального плана работы молодых специалистов на территории Донбасса нет, поэтому первые волонтеры наладят логистику, будут заниматься разгрузкой фур, доставкой гуманитарной помощи, работать в строительных отрядах. Позднее квотированием добровольцев займется Росмолодежь, а распределением и направлением на территории ДНР и ЛНР – Ассоциация волонтерских центров.
«Лишние руки не помешают»
Травматологи-ортопеды Борис Сычеников и Сармат Темесов в ДНР работают с марта.
«Людям, которые здесь находятся, нужна наша помощь. С врачами из Донецка мы дружим уже не первый год — вообще, донецкая медицинская школа известна ещё с советских времён. Связались с нашими друзьями, узнали, что лишние руки не помешают, и поехали», — рассказывает Сычеников.
По его словам, вначале они с Сарматом планировали поработать в ДНР десять дней, но задержались на три недели. После чего съездили домой, взяли отпуск за свой счёт и теперь, как шутит Борис, будут работать, пока «не закончатся деньги».
«Сначала мы приехали в город, чтобы оценить состояние больниц, понять, можно ли там проводить операции и лечить людей. В одном из медцентров хирургическая сохранилась, только там надо решить вопрос со светом», — поясняет Сармат Темесов.
В следующую поездку врачи привезли в Мариуполь медикаменты, которые закупили на свои средства: лекарства от сахарного диабета, антибиотики, гормональные препараты.
«В Мариуполе есть местные врачи, но и людей, которым нужна помощь, очень много. За день мы оказали первую медицинскую помощь почти 50 пострадавшим. Кому-то можно помочь на месте, например сделать перевязки. А кого-то надо вывозить из города, чтобы сделать рентген или отправить на операцию», — говорит доброволец из России.
«Поступали с тяжёлыми травмами»
Врио директора Республиканского травматологического центра ДНР Андрей Боряк рассказывает, что в последние два месяца бывало так, что за сутки в больницу привозили по 20—30 раненых. Сначала, по его словам, к ним в основном везли военных, а затем стали поступать гражданские из Мариуполя.
«Из Мариуполя поступали люди с очень тяжёлыми травмами: необработанные раны, неправильно зафиксированные переломы и вывихи. Это всё очень усложняет лечение», — говорит Боряк.
Нередко врачам приходилось собирать консилиумы, в том числе в онлайн-формате с российскими коллегами, чтобы решить, нужна ли пациенту ампутация конечности.
Всем детям, которые поступили в донецкий травматологический центр из Мариуполя, врачи смогли сохранить ноги и руки. Хотя сложных случаев было очень много.
«Например, месяц назад поздно вечером к нам поступил мальчик младше десяти лет. Тяжелейшее ранение бедра — осколочное, застарелое. Были все показания к ампутации. Наши детские ортопеды-травматологи решили попробовать сохранить ногу. Провели операцию, наложили аппарат внешней фиксации, чтобы зафиксировать кость. Потом провели ребёнку пересадку кожи. Мы боремся за малейший шанс сохранить конечность. К сожалению, не со всеми взрослыми пациентами это получилось», — рассказал Боряк.
Также по теме
«Мы так укрепляем семью»: как россияне и дончане помогают жителям Мариуполя
Семья из Москвы собрала гуманитарную помощь на 1,5 млн рублей для жителей ДНР, в том числе Мариуполя. Восемь лет назад жительница.
Маленького пациента выписали из больницы 23 апреля, перед Пасхой. Сейчас он проходит реабилитацию в России.
По словам Боряка, в Республиканском травматологическом центре, официально рассчитанном на 380 коек, находится больше 440 пациентов.
«Если военные говорят “лежать!” — надо лежать»
Дмитрий Бастраков, основатель гуманитарного проекта «Тыл» (Москва)
В проекте «Тыл» мы занимаемся поставками медикаментов, в том числе и в зону боевых действий, развозим питание и хозяйственные наборы. Основная наша задача — приезжать туда, где не работает МЧС, где людям надо «день простоять и ночь продержаться» — то есть дождаться полноценной государственной помощи. Наши медики-добровольцы оказывают первую помощь раненым мирным жителям. Например, в Мариуполе они вытаскивали осколок у женщины, ребенку оперировали гноящийся палец, потому что люди не хотели эвакуироваться. У военных свои врачи, но им, по большей части резервистам из ДНР, мы помогаем снабжением.
Наш проект — частный, он никак не координируется с властями РФ. Есть контакты с госорганами и госорганизациями ДНР, мы помогаем деньгами или снабжением, а они нам помогают административными ресурсами — где-то достать пропуск, где-то обойти лимиты по закупкам. Или вот помогали прифронтовому штабу движения «Донецкая республика»: там работают исключительно женщины, всех мужчин мобилизовали, поэтому мы одалживаем им наших волонтеров-мужчин для поездок в зону боевых действий или перетаскивания тяжестей.
Тимур Венков, волонтер, основатель гуманитарного проекта «Тыл» (Москва):
До того как мы отправились работать в Донбассе, я помогал создавать сайт «Тыла», потом занялся сбором гуманитарных грузов. Деньги присылали через сайт наши читатели, многие из которых уже восемь лет наблюдали за темой Донбасса и не могли остаться равнодушными. Наше издательство «Черная сотня» стало для них организацией, которой они доверяют. Сейчас я выступаю как оператор во время поездок в Донбасс.
Ощущал себя неуместным: наши ребята раздают помощь, а я вокруг бегаю с камерой. Но видеоотчеты очень важны для проекта, этим мы связываем людей, которые жертвуют, с теми, кому помощь достается
В начале спецоперации закупки были большой сложностью: очень быстро опустели аптечные склады, так как все собирали гуманитарную помощь. В общем, наскребли везде по чуть-чуть на первый груз из Москвы. Но уже в Донецке оказалось, что часть продуктов и медикаментов проще и дешевле будет закупить здесь, на месте. В общей сложности мы отправили около десяти тонн из Москвы и еще, я думаю, тонн шесть-десять было собрано в Донецке.
В Донбассе у нас такой распорядок дня: вставали около семи часов утра, около девяти утра отправлялись на выезд. На подъезде к позициям надевали бронежилеты и каски. В зоне боевых действий чрезвычайно важна техника безопасности, четкая иерархия. Нужно четко понимать, кто главный в группе, прислушиваться к нему и быть последовательным в исполнении задач. Когда в сопровождении есть военные, нужно строго слушаться их приказов. Если они говорят двигаться определенным строем — значит, двигаемся определенным строем, на определенной дистанции, с определенной скоростью. Если военные говорят «лежать!» — надо лежать, не разбредаться, не приседать, а ложиться и прикрывать голову руками.
На местах мы либо пытались сами собрать людей, либо они нас уже встречали, в зависимости от обстановки. Когда приезжали в Волноваху, там уже было спокойно, и люди просто подходили и спрашивали у нас то, что им нужно. В поселке Степное, который в то время находился практически на линии боевых действий, было поначалу пусто.
На улице ни одного человека, вечер, часов шесть. Мы постучали в один из домов, к нам вышел мужчина. Потом вместе с женой они прошлись по соседям, те собрали своих соседей, и улицам ожила
Еще мне как оператору нужно было знать, что можно снимать, а что нельзя. Это очень жестко регламентируется: если просто достанешь камеру перед военными, сурово поплатишься долгими и мучительными разговорами в министерстве госбезопасности ДНР. Естественно, нельзя публиковать кадры, на которых есть военные. Ну и без опыта сперва непросто было снимать людей в бедствии, обездоленных, в отчаянии.
Буквально вся гуманитарная работа — это одна большая сложность, и я бы сказал, что гуманитаркой в России можно заниматься не благодаря, а вопреки. Мы своей работой закрываем провалы, связанные с хреновым администрированием процесса, с недостаточностью ресурсов, с дебильнейшей системой бюджетирования помощи беженцам. Но давайте разделять государство как бюрократический аппарат и как людей, работающих в нем.
Когда ты добираешься до людей в госструктуре, понимаешь, что все работают на износ, на максимально возможных ресурсах выезжают, уже сгорели тридцать раз, но продолжают
Я как руководитель проекта нахожу деньги, занимаюсь фандрайзингом через свои публичные ресурсы и публичные ресурсы «Общество. Будущее», нахожу волонтеров, моя команда находит заявки на помощь. Все это женится, и я своим публичным имиджем отвечаю за всю эту историю. Мне сейчас помогают многие люди, много людей прошло через проект — возможно, несколько сотен человек.
В мае я ездил в Донецк с медикаментами для трех медучреждений. Нашим основным получателем был Институт неотложной и восстановительной хирургии имени Гусака. Там лежали и граждане ДНР, пострадавшие от обстрелов, и гражданские из Мариуполя, дээнэровские военные, и целый этаж был отведен под украинских военнопленных, которые получают точно такое же лечение. Трудимся своими силами и средствами: закупили по списку, сколько влезло в мою легковую машину — столько и повезли.
Донецк, Институт неотложной и восстановительной хирургии имени Гусака
Мы встречаем людей, прибывающих на границу России. В большинстве своем это беженцы из Мариуполя и его окрестностей. По сути, мы первые россияне, которых они видят. Соответственно, мы — лицо нашей страны, и от того, как мы встретим беженцев, у них дальше складывается впечатление обо всем остальном, что их ждет здесь. Органы власти выполняют только те функции, которые прописаны в их инструкциях, формулярах и ведомостях. На мой взгляд, поэтому мы, волонтеры, и появились. Мы смягчаем недоумение и даже агрессию у людей, когда они попадают на границу и маринуются там много часов, вырвавшись, по сути, из ада.
«Им за это никто ничего не доплачивает»
Сложности наши в основном организационного характера: сначала нужно найти, где непосредственно расположились беженцы, потом узнать у людей, что именно им нужно, а потом найти все это при ограниченном бюджете. Мы в своей работе взаимодействовали в основном не с органами власти, а с конкретными людьми. И могу сказать, что россияне охотно идут навстречу беженцам, это прямо массовое явление. Каждый старается помочь, как он может. Люди у нас очень добросердечные.
Например, идешь на какой-нибудь провинциальный рынок и говоришь: «Мне нужно 30 пар обуви». У тебя спрашивают, зачем, а когда узнают, что помогаешь беженцам, продавцы и владельцы магазинов делают большие скидки и даже подарки
У нас были небольшие сложности с прохождением границы, так как мы везли большую партию медикаментов. Таможенники нам старались всячески помочь, чтобы мы поскорее проехали. И на блокпостах в приграничной зоне Ростовской области к нам относились с пониманием и полиция, и внутренние войска. Я ни разу не встретил такого, чтобы нам вставляли палки в колеса.
Когда мы закупали помощь для беженцев, размещенных в Ростове-на-Дону, у нас постоянно спрашивали, куда нам столько одежды, детских кроссовок и всего остального. Мы говорили, что для беженцев, и все нам старались помочь, сделать скидку. В одном детском магазине, где мы покупали какое-то невероятное количество детских кроссовок — сто пар, почти все забрали, что там было, — владелец магазина, когда узнал, что мы беженцам их покупаем, еще и отгрузил кучу игрушек в довесок для детей.
Когда мы волонтерили на КПП Весело-Вознесенка, там было очень много как местных волонтеров из Таганрога, так и приезжих. Были ребята из Москвы, очень много людей, которые приезжали и привозили необходимые продукты и другие вещи на КПП. И, собственно, в самих пунктах временного размещения — мы побывали в четырех, — сотрудники и все причастные делают все, чтобы помочь беженцам.
Пограничники и таможенная служба сначала относились с настороженностью, а потом, когда действительно увидели, что мы приехали не пиариться, а спокойно делать свое дело, они увидели эффект от нашей работы лично для них, для пограничников. Когда человек поел, когда уделяют внимание ему, его детям и домашним животным, которых с собой люди везут, эмоциональный градус снижается, и пограничникам легче выполнять свою работу.
Таганрогские эмчеэсники — это абсолютно золотые люди. У них нет техники, денег, нет абсолютно ничего, но они продолжают работать без ресурсов. Хотя им за это никто ничего не доплачивает, люди на сочувствии и на чувстве ответственности делают свою работу. В администрации пунктов временного размещения все, с кем мы взаимодействовали, — очень хорошие люди. Они забросили свою жизнь и последние три месяца занимаются тем, что обустраивают жизнь эвакуированных, которые тоже разными бывают с точки зрения каких-то человеческих качеств.
Неважно, где они работают, неважно, как они это делают, но все, кто непосредственно взаимодействует с эвакуированными, — это люди несомненно достойные, в том числе и государственных наград, необязательно больших
Поэтому к каждому, кто занят во всем этом огромном процессе, у меня нет ни одного негативного слова. Мне кажется, что все это очень экстраординарные обстоятельства, и люди слишком много себя отдают, чтобы это никак не было поощрено и никак не было замечено. Будет совсем несправедливо, если государство не поощрит этих людей какими-нибудь памятными штуками, чтобы сказать: «Было такое, давайте об этом не забывать».
Кто такие добровольцы на войне?
Добровольцы заключают контракт с Минобороны, и им или их семьям обещаны пособия в случае их ранения (гибели). Набор в добровольцы превратился в один из вариантов “скрытой мобилизации”. Его проводят не только военкоматы, но и частные военные компании, например “ЧВК Вагнера”
Как пойти в добровольцы?
На войну в Украину россияне- добровольцы сейчас попадают тремя способами: подписав краткосрочный контракт с минобороны приехав в Чечню и подписав там трехмесячный контракт с Росгвардией 20 июн
Как помочь Донбассу?
Оказать помощь можно и офлайн: в каждом регионе России есть отделения Народного фронта. Вы можете принести что-то из списка необходимых вещей в одно из 85 отделений. Также на портале можно отправить слова поддержки людям, находящимся сейчас в Донбассе. Создатели сайта донесут послания до адресатов